Зато у Зины полное приволье. У неё своя отдельная комната! Офигенная роскошь. Но сейчас мы в гостиной, в маленькой зининой комнатушке не развернёшься. Наш замок там стоит. Весь такой величественный, хотя до конца недостроенный. Сейчас мы играем в большой комнате, и тётя Глафира не имеет ни малейших возражений. Очень странно она улыбается, когда глядит на нас. Для неё странно, нам видеть улыбку на её грозном лице очень непривычно. Даже немного страшновато. Сейчас на кухне чем-то погромыхивает…

— Дети! На обед, быстро! — раздаётся её гулкий голосище. Ей нисколько не надо напрягаться, чтобы у находящихся рядом закладывало уши. Бронебойная дама.

Оставляем свои дела, Катя аккуратно ставит свою самую маленькую куклу на стол. Это она себя наряжает, вернее, свой игровой персонаж. После пары насмешек со стороны Зины, которой очень понравилась моя шутка про Катину очередь биться с Ерохиными, Катюшка стала дуться. И на меня и на неё. Резонно замечаю:

— Ты же сама назначила себя принцессой-воительницей! Я тебе и меч из щепочки вытачивал. Чего ты теперь обижаешься?

Катя подумала и, вздохнув, решила:

— Ладно, буду просто принцессой.

После этого всё прекратилось. Принцессам биться врукопашную не положено.

Сейчас сидим за столом и дружно стучим ложками. На первое рассольник, на второе пюре с аппетитно обжаренной рыбой. Всё очень вкусно, так что и Катя почти всё съедает. Точно про неё не знаю, сам не видел, как она ест дома, зато воочию наблюдал в той жизни детей, единственных в семье. Ребёнок без сестёр и братьев обычно очень разборчив и капризен за столом. Дети, как котята или любые другие животные. Когда они рядом друг с другом, инстинктивно стараются съесть больше. Биологический механизм конкуренции срабатывает. Щенки или котята могут даже подраться из-за еды. И с нами так же. Катя, видя, как весело мы с Зиной работаем ложками, тоже старается не отставать.

— Я прям довольна, что у Зины появились друзья, — тётя Глафира смотрит на нас, уперев одну руку в бок.

У-п-с-с-с! Вот и доходит до меня, почему нас так привечают. Зина всегда была одиночкой, маленьким злобным зверьком. И её мама переживала по этому поводу. Человек не может жить один, он животное социальное.

— С Зиной дружить здорово, — замечаю я, — когда она рядом, нас даже собаки боятся.

Катя слегка фыркает. По её мнению, так себе комплимент. Но Зина с мамой довольны. Мама улыбается, а Зина почти улыбается. То есть, не хмурится.

— Я про характер, а не про внешность, если что, — под Катиным взглядом нахожу необходимым оговориться, — Так-то вы обе — красивые девушки.

Рядом раздаётся какое-то погромыхивание, Катюша аж вздрагивает. Но ничего страшного, это тётя Глафира смеётся. Это она на моё «девушки» реагирует. Зина смотрит с лёгким недоумением, её только что обозвали красивой девушкой. А чо такого? — смело встречаю её взгляд. Серые строгие глаза, чистая кожа, правильные черты лица… нормально у тебя всё.

Собак не зря упомянул. С неделю назад это случилось. Мы занимались обычными своими забавами с участием Обормота, когда из-за угла дома выметнулись братья Ерохины. С некоторых пор мы с ними живём в мире, иногда даже играем вместе. Но парням вечно не хватает драйва и треша, вот они и находят их время от времени на свои задницы. На этот раз буквально. Из соседнего двора их гнала небольшая собачья стая, всего штук пять. И псы норовили цапнуть как раз за корму. Братья орали, отмахивались и пытались отступить до безопасного места. Нашей крепости. Как раз туда отправляю Катюшу с Киром. Женщин и детей надо спасать.

Не успели Катя с Киром до защитных редутов добежать. На пути стаи тут же встают Зина с нашим псом. Зина крепко держит палку, которую мы кидаем Обормоту. Я не вооружён, зато Обормот всегда при своих клыках, порода-то у него бойцовская, если что. Он слегка опускает голову и рычит, низко и страшно. Восхищённо смотрю на него, никогда раньше таких слов от него не слышал. От Зины набрался?

Азартно преследующая братьев стая резко притормаживает. Ерохины прячутся за Зиной. И драки не получилось, здоровенный кобель, предводитель стаи, оценивающе оглядывает изменившуюся диспозицию. И оценивает разумно. Мне показалось, что на Зину он глянул с бОльшим уважением, чем на подступающего Обормота. Псы ретируются на свою территорию, видимо, посчитав, что своё защитили, а чужого им не надо. Только самая мелкая собачонка при отступлении гавкнула что-то дерзкое.

Допиваем компот, тётя Глафира сноровисто всё убирает со стола, и уходим в комнату.

— После такого обеда грех что-то делать в ближайшие полчаса, — выражаю общее мнение, — Немного отдохнём, подразним Катюшу и пойдём Обормота выгуливать.

Моё предложение принимается в целом положительно, только Катя почему-то спорит против второго пункта.

— Я вам подразню!

— Ну, раз так, тогда показывай давай, что ты там с принцессой вытворяешь, — командую я.

Мы придирчиво оцениваем кропотливые Катины труды.

— Корону ей надо сделать, — родившийся из туманного мира Катиных мечтаний образ одобряю по умолчанию, — Из цветной фольги. В конфетах иногда такая бывает…

— Ой, у меня дома есть! — Мгновенно возбуждается Катя.

— Завтра принесёшь. Пока рисуй свою корону, какая она должна быть.

Девочка немедленно хватается за карандаши и бумагу. Мы с Зиной уносим нашу артиллерию и пехоту в её комнату. На сегодня наши фортификационно-архитектурные экзерсисы закончены.

Старый разрушенный замок недавно тоже стал восстанавливать. Вместе с Киром. Злость на него не просто ушла. Как-то увидел, как он старательно пыхтит, неумело пытаясь его починить. И меня продирает приступ острой жалости к младшему. Усугубляет дело картинка, которую упорно гоню от себя, очень она меня расстраивает. Выражение неподдельного горя на его наивном личике, когда он видит безжалостно растоптанное великолепие. Плакал он тогда не меньше часа. Я думал от испуга. Думал так, пока не увидел, как он бережно хранит цветное месиво всего с двумя уцелевшими стенами.

Разумом считаю, что поступил как должно, а на сердце зарубка. Поступил правильно, но крайне жестоко, а, значит, всё-таки неправильно. Ладно, спишем это на счёт мачехи, с неё всё началось.

Понял одну вещь. Счастливая или восхищённая чем-то мордашка Кира — огромная ценность. Или такие же личики моих матрёшек. А плачущие лица друзей и близких — большая беда. Особенно детские.

Последняя на сегодня картинка. Ставлю на своё место центральную отремонтированную башню замка, донжон. Ещё краше, чем прежде. Рядом приплясывает от восторга и размахивает возбуждённо перепачканными в пластилине руками Кирюшка.

Сцена №14. Расплата за читы

Выходной день, дело сильно после обеда.

Меня мучают головные боли. Слава богу, не каждый день и даже не каждую неделю. Пару раз в месяц. Иногда их провоцируют мои попытки не забывать языки. Очень нужный в будущем, но сейчас страшно громоздкий багаж. Практика нужна хотя бы изредка, а лучше почаще. У нас есть какая-то библиотека. Довольно скудная, но какими-то неведомыми путями туда затесался первый том «Войны и мира». Первый отрыв случился именно с этим томом.

В своё время Лев Толстой использовал этот приём завлечения читателей, начав русский роман с обширного французского текста. Читательская аудитория в то время была процентов на девяносто дворянская, а дворяне того времени пользовались французским едва ли не чаще русского. Вот на этот текст и залип. Массу удовольствия получил. Пока никого дома не было, Кирюшка не в счёт, вслух почитал. По голове ударило через сутки. Я ещё успел одно хулиганство придумать, прежде чем срубился.

Это было в первый раз. Потом просёк, что среди множества телеканалов, прописавшихся в нашем телевизоре, есть иностранные. Нашёл среди многих на английском, немецком и почему-то японском языках. С английским вообще легче всего, можно просто песни слушать и подпевать. Их там на музтв, как блох.